Мрак под солнцем - Страница 60

— Спасибо, — взволнованно произнес «Лопес». Положив трубку, Роджер пробежал глазами телефоны. Первый, кажется, ему знаком. У кого в Мехико телефон начинается на двести семь? Код — пятерка и знакомый номер. Он сразу вспомнил. Так это телефон Вильямса. Это его телефон. Роджер сжал кулаки. Вот теперь он доберется до этого «ценителя прекрасного». Вильяме был гомосексуалистом и сумел попасть на работу в посольство только благодаря реформам Клинтона, который в своем неистовом стремлении защитить права всех, в том числе и сексуальных меньшинств, начал уж очень откровенно заботиться о гомосексуалистах и лесбиянках. И если в армии еще как-то удавалось отвертеться от приема слишком большого числа любителей мужского пола, то в госдепартаменте дела обстояли значительно хуже. Они просто не могли возражать против гомосексуалистов, так как мировая дипломатия почти сплошь была построена на любителях однополой любви. В некоторых странах эта проблема приобретала просто характер национального бедствия.

И если американцы были слишком консервативны, чтобы избрать своим Президентом любителя однополой любви, и очень отрицательно относились к таким людям на высоких государственных постах, то в Германии, например, это было одной из самых больших проблем германской разведки. Разумеется, об этом предпочитали нигде не писать. В России наметившаяся тенденция в начале девяностых потом несколько ослабла, и среди руководителей страны их оказалось не так много. Правда, основные силы были брошены в шоу-бизнес, где им удалось занять ряд ведущих позиций.

Роджер помнил, как появление Боба Вильямса в офисе американского посольства вызвало легкий переполох среди женщин, работавших в этом ведомстве. Нужно отдать должное красоте Вильямса, он был достаточно смазлив и очень хорошо воспитан. Кроме того, от него всегда пахло очень сильным одеколоном. Только позже удалось узнать, что это французские женские духи «Дюна», дававшие в сочетании с мужским телом своеобразный запах.

Но когда выяснилось, что Вильяме несколько последователен в своих любовных играх, женщины потеряли к нему всякий интерес, а мужчины даже стали немного побаиваться. Хотя сотрудником он был неплохим, все успевал сделать вовремя и очень четко.

Роджер вспомнил, как Вильяме приходил вчера к нему на квартиру, и сжал кулаки. Какое счастье, что у Боба нет семьи. Здесь хоть не останется сирот, как в доме у Пердомо, с сознанием своей вины подумал Роджер. Он подсознательно чувствовал какую-то вину перед убитыми. Словно он один был ответственен за этот муравейник, который удалось разворошить и который так больно стал бить по его окружению.

Теперь нужно было возвращаться в Мехико. Роджер ясно представлял, насколько это опасно и непредсказуемо. Но и оставаться в Мериде больше было нельзя. Тут он вспомнил про второй телефон. Что такого важного может быть в Четумале, в этом маленьком городке на краю болот, что туда решил позвонить Пердомо? И кто там мог быть? Практически это даже не город, а поселок, насчитывающий около восьми тысяч человек. Может, Луис Эррера прячется именно там? Он вдруг вспомнил… Он все вспомнил. Как он мог это забыть! Конечно, в Четумале нет ничего, там даже полицейский участок с несколькими сонными полицейскими. Но там, на краю Мексики, стоит станция слежения АНБ с американскими сотрудниками. Как он мог это забыть! И если у Пердомо были свои люди в посольстве, если полковник ЦРУ Пол Биксби оказался пособником мафии, то вполне вероятно, что среди сотрудников АНБ также были люди, связанные с Эррерой.

Он почувствовал, как кружится голова. И снова вспомнил слова Силвейры: «Не может столько людей в ЦРУ оказаться простым прикрытием для обычных торговцев наркотиками. За этим должно быть нечто другое». Он чувствовал, что Силвейра был прав. Он понимал, что в этом тотальном истреблении людей вокруг него есть некая логика, постичь которую он не мог. И оттого еще больше злился и совершал ошибки. Но и ждать, пока его уберут, как всех остальных, посвященных в тайну, он не хотел. Нужно было принимать какое-то решение. И в данном случае опять выбирать. Или ехать в Мехико, где он знал Боба Вильямса, или отправляться в Четумаль, чтобы выяснить, кому принадлежит второй телефон.

И опять нужно было поступать не как в кино, героически рискуя своей жизнью и разоблачая банду негодяев, а, исходя из реальных возможностей, поскорее добраться до истины, установив, кто и почему отдал приказ о ликвидации всей группы Роджера Робинсона в Мехико. И поэтому нужно было ехать не в маленький Четумаль, где он будет просто следующей мишенью для своих преследователей, а появиться неожиданно в Мехико, рассчитывая захватить Боба Вильямса врасплох и вытрясти из него тайну, которую так тщательно скрывали.

В этот раз из Мериды он выбирался с большими сложностями. На дорогах уже стояли полицейские посты, проверяющие каждую машину. Они явно искали американца, приехавшего в город и убившего Эулалио Пердомо. Но Роджер оказался готовым и к такому повороту событий. В кармане у него был мексиканский паспорт на имя одного из местных жителей. По-испански он говорил лучше самих мексиканцев, а одежду свою он поменял в одной из лавок, купив огромное сомбреро и яркий красный пиджак. В таком образе даже самый подозрительный полицейский не мог принять его за приезжего иностранца.

Из Мериды он добирался до Кампече два с половиной часа на попутной машине. Затем на автобусе доехал до Веракруса. И уже только там, на побережье, позволил себе нанять за двести долларов автомобиль, который согласился везти его ночью в Мехико. В город он приехал в половине пятого утра. Теперь ему нужно было найти дом, где жил Боб Вильяме. Но для этого нужно было позвонить в посольство, а он больше всего опасался быть узнанным.