Мрак под солнцем - Страница 37

Сколько Роджер ни вспоминал такого офицера, но вспомнить не мог. Тогда он позвонил в Лэнгли к своему старому другу Джозефу Дравинскому. К счастью, тот оказался на месте.

— Как дела, Роджер? — обрадовался Джозеф. — Я столько времени не слышал твой голос. Ты ведь теперь стал настоящим мексиканцем. Мне говорят, что ты иногда приезжаешь в Вашингтон, бываешь в Лэнгли, часто ездишь к себе в Сиэтл, но я никак не могу тебя застать. Так нельзя, Роджер, забываешь старых друзей, это просто нехорошо.

— Нет, — засмеялся Роджер, — ты ведь знаешь, Джозеф, сколько у меня работы. А к тебе нужно заходить на целый день, на весь день.

— Правильно, — согласился Джозеф, — иначе на кой черт ты мне нужен. Посидим, поболтаем, вспомним молодые грехи. А ты уже стал старой черепахой, лишь бы греться на солнышке.

— В этот раз приеду, зайду обязательно, — пообещал Роджер. — Слушай, Джозеф, ты не знаешь, кто такой полковник Харгривс в отделе специальных операций? Мне пришло сообщение, просят связаться с ним.

— Харгривс? — удивился Джозеф. — У тебя что, неприятности?

— Нет, с чего ты взял?

— Он не из отдела специальных операций. Он из контрразведки. Занимается поиском неблагонадежных сотрудников среди наших ребят. Очень мрачная личность — худой, маленький, неприятный, злой. Увидишь его, сразу все поймешь, я всегда говорил, что нельзя доверять очень маленьким людям.

Сам Джозеф, потомок польских эмигрантов в третьем колене, был тучным веселым остряком, весившим целый центнер. Он носил большие широкие брюки с постоянно оттопыривающимися карманами и широкие подтяжки, по которым его узнавали все сотрудники ЦРУ.

— Странно, — удивился Роджер, — а почему тогда мне написали, что он из отдела специальных операций? Может, ошибка?

— У этих ребят не бывает ошибок. Это они сами так считают. После Эймса им мерещатся шпионы даже в постели у Клинтона. Им дай волю, и они пересажают половину Америки. Они, конечно, не станут сообщать тебе, из какого отдела Харгривс. На самом деле он часто занимался вопросами обеспечения безопасности наших резидентов за рубежом. Может, у него есть какая-нибудь информация по вашей стране.

— Кто тут может на нас напасть, — немного беспечно ответил Роджер, — кому мы нужны в этой стране, когда здесь столько американских объектов для нападения.

— Тогда зачем ты нужен этому Харгривсу? — спросил Джозеф.

— Слушай, Джозеф, ты помнишь полковника Пола Биксби, ну того, с которым мы работали по Колумбии?

— Конечно, помню, — обрадовался Джозеф, — прекрасный человек. А почему ты спрашиваешь?

— Я дважды давал по нему запрос в ЦРУ. И дважды приходил ответ, что такой человек никогда не работал в ЦРУ.

— Как это не работал? — засмеялся Джозеф. — Так просто быть не может. Мы же все его знали, а из наших в Колумбии погибли всего два человека. Может, ошибка?

— По третьему запросу мне снова ответили, что пока моя просьба уточняется. И меня просят позвонить этому Харгривсу.

— Я такого никогда не слышал, — озабоченно произнес Джозеф, — ты пока никуда не выходи. И ни с кем не говори. Я все постараюсь выяснить за полчаса и тебе позвоню.

Он уже собирался положить трубку, когда Роджер, движимый каким-то благородным чувством солидарности, позвал уже собирающегося отключиться Дравинского.

— Джозеф…

— Да, — успел услышать свое имя Джозеф.

— Дело в том, — замялся Роджер — говорить или не говорить. Нужно сказать, иначе потом он будет чувствовать себя подлецом, если и с Дравинским что-нибудь случится. У него четверо детей, а это, похоже, серьезная игра, — дело в том, что вчера мы разговаривали насчет этих проблем с Уильямом Брауном. Ты должен его знать тоже, он из отдела координации действий. Его группа занимается проблемами поставки наркотиков.

— Я его не знаю, — нетерпеливо сказал Роджер, — но я о нем слышал. При чем тут он?

— Вчера он тоже пытался выяснить, кто и почему стер имя Пола Биксби из нашего компьютера. А потом поехал в Лэнгли уточнять, когда Биксби работал в группе Джилларда.

— Верно, — вспомнил Джозеф, — он работал и с Джиллардом.

— Он вчера поехал в Лэнгли… — снова сказал Роджер.

— Ну, ну, говори, что ты замолчал?

— Он не доехал, Джозеф. Погиб в автомобильной катастрофе. И я думаю, не случайно.

Джозеф молчал. Долго молчал. Наконец Роджер, не выдержав, позвал его:

— Джозеф…

— Ты в своем кабинете? — спросил Джозеф изменившимся голосом.

— Да.

— Я тебе перезвоню. — Дравинский сразу отключился. Роджер постучал пальцами по поверхности стола. Потом нажал кнопку переговорного устройства.

— Генри, зайдите ко мне и принесите ответы на наши запросы по делу мистера Пола Биксби. Да и наши запросы тоже захватите.

Через минуту к нему зашел Генри и положил на стол несколько бумаг.

— Вот запросы, а вот их ответы. Первого запроса нет, вы его сделали из Вашингтона. Я вчера дал сообщение, просил для отчетности прислать копию вашего запроса.

Роджер шумно выдохнул воздух.

— Интересно, — пробормотал он.

— Что-нибудь не так, шеф? — встревожился Генри.

— Нет, все в порядке, просто я думаю о случайном совпадении.

— Иногда бывают такие непонятные случайные совпадения, — задумчиво произнес Роджер и снова включил свой селектор.

— Мисс Саммерс, — попросил он своего секретаря, — пожалуйста, зайдите ко мне. И пригласите Отилио.

Отилио Силвейра был четвертым сотрудником Роджера — исполнительным, надежным, терпеливым чиновником, исправно фиксирующим все сообщения и агентурные донесения, поступающие к ним в резидентуру. Никто не мог бы и подозревать этого суховатого, немного хромого, рано полысевшего человека в принадлежности к одной из самых сильных разведок мира. Весь его образ говорил скорее о чиновнике из департамента сельского хозяйства, чем о заместителе резидента ЦРУ в Мексике. Вдобавок ко всем своим аналитическим достоинствам он обладал прекрасной памятью и был одним из лучших снайперов во время прежней работы, связанной с оперативной деятельностью.